Памир

 15 июня

Легко расстались с городским центром, душем и кондиционером, так как отдохнули и хотелось скорей на Памир. «Афганец» скрывал окружающие вершины и мы сосредоточились на сливах, персиках и яблоках коих закупили ведрами.

В Обигарме, по наказу подмосковных таджиков, разыскали термальный источник. В горяченной радоновой ванне отсидели по 10 минут и ощутимо активировали сосуды. Далее началась горная дорога пережившая войну. Ехали на 1-2 скорости и на подъемах, и на спусках. Водителю не так страшно, он за руль держится и смотрит вперед в основном. А плывущий над пропастью штурман переживает глубже, это заметно по настороженным вопросам водителю – «не засыпаешь?», «пить хочешь?», «ты в норме?».

Горные красоты обновляются каждым поворотом, хочется останавливаться, смотреть и фотографировать. Но время поджимает – надо в понедельник быть в Хороге, центре ГБАО, чтобы успеть зарегистрироваться в срок. В отличие от всего предыдущего пути на шлагбаумах очень доброжелательно встречают и чуть ли не благодарят, что приехали. Россияне здесь редкость, в отличие от других европейцев.

По мосту переехали через бурную Обихингоу и оказались в заветной ГБАО. На посту проверили пропуска, записали всех в мятую школьную тетрадь и сказали много лестных слов в российскую сторону. Поскольку уже стемнело, Аллах привел нас к шайхане с вывеской «Бадахшон» в кишлаке Калай-Хусейн. Хозяин Федор (Хусейнов Файзутдин, он же Файз) с большим семейством, состоящим в основном из женщин, накормил мясом барашка, предоставил для ужина и ночлега дастархан и рассказал о своей жизни. Он учился в Университете в Душанбе на биолога, потом 4 года в Рязани на пчеловода. Россию любит и говорит, что все, что создано за 100 лет — только благодаря нашей стране, а вот Америку и поддакивающих ей воспринимает как чуждые страны. Приглашал остаться ловить форель и охотиться на горного козла, медведя, сурка и т.д. (у него были чучела всех этих животных, но их забрали моджахеды во время войны 1992-1996 года).

16 июня

Расстались с приютившим нас Калай Хусейном, гигантский профиль которого имела скала, нависшая над кишлаком. На дне ущелья ржавел раскуроченный танк. Дорожный рабочий в одиночестве брел по дороге и скидывал камни, свалившиеся с гор. Начался длинный подъем на перевал Хабуработ. Среди горной зелени трав возвышаются красные и желтые стрелы эремурусов, фиолетовые сплетения многолетников, встречаются и таблички «Не разминировано».  С серпантинов экипажи иногда видны друг другу на фоне отвесных склонов. Вершины гор покрыты снегами, которые тают, судя по звенящим ручьям.

Вскоре поднялись на перевал 3262м, на котором ещё недавно стояла Российская военная часть. В Ниву подсел местный водитель, машина которого сломалась, и предупредил, чтобы от дороги не отходили – места ещё не полностью разминированы. Дорогу то и дело пересекают толстые, пушистые, рыжие сурки. На спуске встретили девушку с рюкзаком, журналистка, из Голландии, держит путь в Тибет и уже 9 месяцев идет пешком от дома. Проходит каждый день по 40 км, пишет отчеты об увиденном и публикует их в журнале.

Спустились к очередному посту и поехали вдоль бурной горной реки Хунбоб с чисто-голубыми водами. В поселке Каланхум зарегистрировались и направились вверх вдоль реки Пяндж, за мутными водами которой виднелись скалы Афганистана. У поселка Рузвай закрытый мост в Афганистан, у дороги – разбитая БМП.

Нигде раньше не видели такого как здесь сочетания узкой дороги и высоченных крутых склонов, местами более километра — в фотоаппарат не вмещаются.

Иногда асфальт качественный, но в местах осыпей всегда разбитый. Машины и ослики редки. Газ-59, работающий автобусом, уступил нам дорогу под веселые приветствия таджиков.

Связь по рации часто прерывается скалами. Прямые участки если встречаются, то не более 200 метров. Ограждений нет и к встречной машине надо быть всегда готовым. «Афганец» потихоньку бледнеет и горные вершины заметны все лучше.

В кишлаках бензин предлагают 80й в канистрах. Из машин водятся тут старые УАЗы, ГАЗы, Нивы, Жигули, Москвичи, китайские фуры и изредка лэндкрузеры. В кишлаках много детей и подростков, всегда приветливо машут нашим машинам. Пообщались с велосипедистом из Австрии — прилетает самолетом в интересные места и едет по намеченному маршруту, жилистый, загорелый, вольный, за 60, но вне возраста.

На другой стороне Пянджа хорошо видна тропа, петляющая по отвесным скалам, местами из хвороста, как навесной мост. Иногда видно идущего в черном платье афганца. С одним пытались общаться знаками и криками – из какой мы страны. Он тоже что-то кричал по-своему, но за шумом реки ничего нельзя было разобрать.

На той же узенькой тропке поравнялись с караваном из пяти вьючных ослов. Просто невероятно, даже смотреть страшно, как они не срываются в пропасть.

В кишлаке Вотхуд остановились перекусить. Хозяин чайханы Довлатов Сахибназир рассказал о своих детях, живущих в России, и сводил показать, как идет добыча самого белого мрамора на свете. В том числе здесь выполняется заказ для олимпийского Сочи. Пилят скалу алмазной цепью длиной метров 15, но рентабельность низкая, так как электричества нет, и работают на солярке. По просьбе Сахибназира перефотографировали всю бригаду рабочих, начальника, поваров, дальнобойщика, потому как все очень хорошие люди, специалисты и достойны Доски почета. После обеда-сна на дастархане усталость прошла и мы без дрожи в коленях ехали над обрывами. На Афганской стороне в устьях ручьев каждый клочок более-менее горизонтальной земли ухожен, имеет свой зеленый цвет, обрамлен каменными стенками в виде ступеней и ярусов. Над пограничной заставой флаг красно-зелено-черной расцветки тоже говорил, что афганцы очень отличаются от нас. Проехали Рушан, и уже к вечеру въехали в столицу Бадахшана — Хорог.

17 июня

Частная гостиница «Parinen Inn» Хорога ориентирована на горных туристов, есть подробные карты ГБАО, подшивки с маршрутами и полезной информацией. Часа три ушло на регистрацию, на каждого 5 долларов + 20 сомони + заполнение бланков + ждать начальство. За разрешением попасть на озеро Сарез послали в МЧС. Начальник МЧС ГБАО, подполковник, отнесся очень доброжелательно, как и все без исключения люди, чиновники и ГАИ Хорога и вообще ГБАО. Но из Душанбе более высокое начальство советовало обращаться в фирму, давшую нам пропуск, проплачивать страховку и ждать в разрешения в Душанбе дня три. Пришлось перенести Сарез на следующее путешествие.

Хорог стоит на месте впадения горных рек Гунт и Шахдарах в Пяндж. Вдоль каждой из них идет дорога. После консультаций с местными, решили продолжить путь вдоль Пянджа – «Если не прошли Ваханский коридор – считай не видели Памира». От жителей Хорога узнали, что русские сто семьдесят лет стояли в Бадахшане, принесли культуру земледелия, строительства дорог, построили церковь, на верблюдах привезли пианино, которое и сейчас в церкви стоит. До сих пор сожалеют, что русские экспедиции и военные ушли из этих мест.

Теперь ориентироваться помогает подробная карта ГБАО, выпущенная в Швейцарии и купленная за 20 долларов в музее Хорога. Справа под дорогой кипят темно-мутные от таяния ледников воды Пянджа. Маленькие придорожные кусочки земли пашут деревянной сохой за двумя быками.

В кишлаке Андароб предъявили документы и свернули к источнику в Гарм Чашме. Через шесть километров открылся белый пьедестал из сталагмитов, с горячим гейзером в центре. Вода излечивает кожные заболевания, поэтому здесь санаторий. Мы тоже первым делом забрались в горячую ванну и сделали профилактику заболеваний (и облысения, как показали последствия :-).

За поселком, у шумящей реки и нарзанового источника, разбили лагерь. Минеральную пили, готовили на ней пищу, умывались, мыли посуду, охлаждали пиво и арбузы. На ужин жареное мясо горной козы из сельского ларька. Приходил местный паренек и горстями предлагал сапфиры, рубины и бирюзу. Но мы и так были богаты впечатлениями.

18 июня

Утром подались пешими в горы. Экипаж Патрика карабкался по крутым козьим тропам, а Шнивоводы направились к источнику, расположенному в ущелье. На подъеме, обиженная острыми камнями, цепкими колючками и палящим солнцем Настя обещала днем и ночью заниматься математикой, лишь бы не лезть больше в «эти дурацкие горы». На спуске все встало на свои естественные места: горы – хорошие, математика – плохая! Взрослые тоже испытали на себе сложность и опасность простых с виду склонов, обгорели, натренировали мышцы ног и навпечатлялись округой с высоты.

Отобедали по-походному и уже во второй половине дня выехали к Пянджу и продолжили путь вверх по течению. Встречаются склоны с гигантскими осыпями. Только местами, в относительно узких долинах, зелено и может присутствовать несколько домиков. Подошвы гор устланы громадными обломками скал, словно от мощнейших взрывов. Чем дальше от Хорога, тем кишлаки беднее. Заборы аккуратно сложены из валунов без раствора, сверху закреплены сухие ветки колючек. Где нет колючек, козлы взбираются на забор и поедают деревья. Маленькие земельные наделы образованы путем сбора камней в кучи, которые иногда сложены в правильные полусферы среди поля и выглядят как украшения.

Машины по этой дороге встречаются одна минут за тридцать, и только раз в неделю ходит маршрутка в Хорог. В остальные дни люди от кишлака до кишлака добираются пешком, а это иногда несколько десятков километров. Местный народ не высок и сухощав. Домашний скот, весь, включая коров, в полтора раза меньше привычных среднерусских, видимо из-за суровой зимы. Заехали в древнюю крепость Кахкаха у дороги. Стены вроде из земли, но как бетон, и выдержали столетия. Оказалось, в этой древней крепости и сейчас расположилась погранзастава, и часовой махал нам, чтоб удалялись. Ночлег нашли в кишлаке Дарша в настоящем памирском доме.

Посреди большого зала на низком столике женщины поставили картошку, ржаные лепешки, конфеты и чай. Мы добавили спиртное и от хозяина Султан-бека услышали много интересного. По тропе через 7 км можно выйти к пику Маяковского. Огородные и зерновые культуры выращивают сами. Работать кроме огородов негде, пенсия 200 рублей (30 сомони, которые они привычно называют рублями) и все, кто может, едут в Россию и по 100$ присылают в месяц домой. Рассказал так-же, что они исмаилиты. Сегодняшний духовный лидер исмаилитов принц Ага Хан IV живет в Англии, а родом из Саудовской Аравии. Он спасал памирцев от голода в недавнюю гражданскую войну, посылая в Памир муку, рис и т.д. Его портреты висят в каждом доме, иногда рядом с Лениным.

Памирский дом (чид) в среднем имеет размеры 10 х 10 метров, из дерева, стены обмазаны глиной, крышу подпирают 4 ствола, вверху в центре крыши домик с окнами – для вентиляции и света. Засыпали под русский сериал, который тут же, над спящими, смотрело семейство чида.

19 июня

Посетили целебный Ямчун, что в семи км от кишлака Тургоз, далее по крутому серпантину. Купальни в виде парящих-бурлящих гротов, в которых из скал бьют горячие источники. Вода напитана таблицей Менделеева, лечит желудок, почки, бесплодие и поднимает настроение.

Долина Пянджа расширилась, перед Лангаром асфальт исчез, за кишлаком начиналась горная пустыня, поэтому закупили пива в местном ларьке. На обед пригласил хозяин чида Мерзабеков Паншанбе, тут все рады гостям и гостеприимны. Пока варился суп из барашка, рассматривали очередной памирский дом и слушали рассказ о жизни.

Сразу за кишлаком крутой и узкий серпантин вывел на высоту уже около 4 км. Пейзажи марсианские, протяженные, безмолвные, пустынные. Хребты уже не скалистые, голые, гладко уходящие за мглу. Встречаются дюны из песка илистого цвета. Такой возможно была земля до зарождения на ней жизни.

На обочине УАЗ буханка и народ, ждущий с утра какую-нибудь машину — двигателю нужно моторное масло. Отлили, хотя самим пригодится, но выручать в пути тоже надо. На афганской стороне видна необычная юрта из глины. Где-то за поворотом сливаются две речки – Вахан и Памир образуя реку Пяндж, которая потом станет Амударьей.

После долгого контроля документов на заставе Харгуш (чувствуется, незнакомая машина тут редкость) уходим в направлении озера Булункуль. Легко преодолеваем перевал 4329м, хотя двигатели работают на не штатном 80-м.

Солнце село, луна осветила горы, мы подъехали к озеру. GPS поазывает высоту 3800 м. Одеваем теплые вещи и ставим палатки, пряча их за машинами от сильного холодного ветра. Поскольку температура кипения здесь низкая, долго варили быстрорастворимый Rolton спрятавшись в трепещущую палатку.

20 июня

Холодное солнечное утро. Озеро Булункуль окружено горами, но вокруг просторно, как в степи. На воде покрякивают ярко-пестрые утки, рыбак проверяет сети. Гулять по округе не просто: по горизонтали двигаться ещё можно, но вверх, через десять шагов задыхаешься, болит голова и ощутимо не хватает воздуха. Ходим медленно, с остановками, без резких нагрузок – нужна адаптация организма к высоте.

По берегу пришла большая белая собака и легла рядом. Затем окружило стадо баранов. Пастух сухой, обгорелый, небритый, глаза глубокие, выцветше-голубые, проницательные. Пасет стадо с семьей, летник стоит где-то на склоне горы. Соглашается, что места здесь красивы, но сожалеет, что жизнь слишком сурова и бедна. По людям из других миров скучает и искренне приглашает – «Идемте в гости, почайкуем». Подъехал ржавенький «Москвич», из него вышли шестеро поджарых парней в выцветшей одежде, показали рыбу пойманную сетями, и подсказали дорогу к следующему озеру. Проследовали через кишлак, домики-кирпичики обмазаны глиной, маленькие, без современных примет. С дороги, идущей вдоль заснеженные черных скал, открылось бирюзовое озеро Яшинкуль.

В конце 15-километрового озера уткнулись в тупик и плотину, местный сторож уточнил, что это «секретный гидрологический объект». Возвращаясь, встретили серо-желто-пегую лисичку и несколько сурков. Исследовали домик из камня под дорогой – оказалось горная ванна с источником теплой воды. Конечно, накупались и посвежели.

Далее держим путь на гейзер, отмеченный на карте. Дорога идет по долине, грунтовая, но ровная и гладкая, дожди здесь редки. Прихватили череп горного козла с громадными витыми рогами. Любопытный сурок вылез из норы и с двух метров позировал, поворачиваясь всеми боками. В одном месте угодили в песок и выбрались только благодаря 4х4 и пониженной передаче. Гейзер разыскали легко — он окрасил прилегающий холм белыми солями, издавал раз в минуту струю горячей воды, шипел, кипел и вокруг разносился запах сероводорода.

Солнце приближалось к вершине соседнего хребта, решили устраиваться на ночлег у речки. Стемнело быстро. Посмотрели друг у друга ногти – у всех синие, т.е. имеет место кислородное голодание, но голова уже почти не болит, по крайне мере в вертикальном положении. Прохладное горное солнце обманчиво – вечером это видно по красным, обгоревшим лицам.

21 июня

Ночью в палатке шла лечебная жизнь – горел фонарь и делались уколы приболевшей Наде. Утром набродились, налюбовались живописной округой, с гейзером, рекой и горными хребтами.

Машины уверенно справились с крутым бездорожным подъемом и в сторону Аличур ехали по грунтовке, которой пользуются столь редко, что её не везде можно разглядеть. Растительность исчезает, а расстояния между горами по ходу маршрута увеличиваются.

Встречаются солончаки и ручьи, которые нашим внедорожникам по плечу. Выехали к развалинам кишлака Ак-Джар. Марля на двери одного домика, навоз и собака подсказывали, что здесь живет семья чабанов. Долина реки Аличур – горная степь, а окружающая гряда хребтов – горная пустыня. Высота около 4000 м. Успешно добрались до кишлака Аличур, выехали на асфальт, и вероятность проблем уже не беспокоила. Отвыкли от скорости и теперь ловим кайф, несясь 100 км/час – более не позволяет октановое число и высота. Здесь уже живут чабаны-киргизы. По дороге посадили паренька, который рассказал, что занял второе место на олимпиаде по русскому языку среди учеников ГБАО, хочет стать геологом, видел снежного Барселона привезенного отцом с охоты. В отличие от собеседников из приграничных с Афганистаном кишлаков – жизнью и властью доволен.

Перевал Neizatash 4136 м. преодолели легко. Перед Мургабом на посту дежурный отобрал череп барана с рогами – сказал, что иначе на границе будут проблемы.

Мургаб оказался большим поселком с бедным рынком, что удивляет, так как в литературе часто встречается упоминание о Мургабе, как городе, игравшем большую роль в истории Памира. В поисках бензина (заправки здесь нет) наткнулись на христианскую экспедицию, пытавшуюся приобщить нас к своей миссионерской деятельности. Но у нас своя религия, в которой Бог — Вселенная, природа – храм, а мы паломники.

Случайно наблюдали добычу единственного местного топлива – трава терскен. Имеет одеревеневший ствол толщиной 2 см и длиной 15 см, по виду мини дерево — полынь. Её собирают в долинах, связывают в тюки и на машине доставляют жителям кишлака.

Встретили юрты со стадом яков. Доярки-киргизки не склонны показывать лица, а дети и мужчины с удовольствием снимаются и приглашают почайковать. Самый высокий в мире автомобильный перевал Ак-Байтал 4664 м. преодолели на первой скорости в тучах и слабом снегопаде.

Справа от дороги вдоль хребтов тянулся солидно исполненный забор из колючей проволоки. Первая мысль – добыча драгоценных металлов. Но это оказалась граница Китая.

Издалека увидели и долго приближались к озеру Каракуль. Расположились на ночлег в пяти километрах от кишлака, в одиноко стоящей в поле придорожной столовой. Преодолевая встречный ветер прошлись на озеро, посмотрели берега, заснеженные горы, разволновали чаек и уже затемно вернулись к ужину с горячей шурпой.

22 июня

На высоте воздуха не хватало и не спалось. Чуть свет – на прогулку, смотреть просторы, горы и озеро. Тишина тут стоит и покой, так как за день по дороге проходит всего машин пять, что как-то не вяжется с названием «Памирский тракт». А при Союзе жизнь в Бадахшане была активной – военные, строители, геологи со всей России.

Закрепили выхлопную трубу на Патрике и отправились вдоль «китайской стены» в Киргизию. Пограничный пункт таджиков находится на перевале высотой более 4 км. Служивые работают сменами по две недели, так как адаптация к высоте занимает дней пять. В вагончиках нас записали в журналы, попытались искать наркотики, но быстро поняли, что мы обычные туристы, и выпустили из страны.

Киргизский пост оказался в десяти километрах от Таджикского по раздолбанному спуску. Окружающая панорама насыщена ослепительными вершинами, разноцветными слоеными пирогами обнаженных пород, селевыми сходами и бурными ручьями. Эту несказанную красоту охраняют солдатики – сурки торчащие столбиками на каждом пригорке.

На киргизском посту только поставили штампы в паспорта. Ни таможенной декларации не потребовали заполнять, ни миграционные карты не выдали, ни экологического сбора не нужно, ни даже документов на ввоз машины. Очень странно. При этом чистота помещений и лояльность поведения киргизов достойней всех предыдущих погран-переходов, будто в шенген вьезжаешь.

Захватили двух попутных инспекторов по наркотрафику, по дороге рассказавших о достойных посещения местах. Проехали Алайскую долину, наблюдая ледник, окружающий пик Ленина. Начались горные серпантины хребта ТуюкСур.

Дорога разбита, машин мало. Картины изменились, цвета теплее, светлее, ярче, милее, много сочно зеленого и красного. Это – Тянь-Шань! По ходу плотность населения постепенно повышается – юрты, яки, овцы, кишлаки.

От Сары Таш грейдер разбит, заполнен автомобилями, много фур из Китая. Ветра нет, и после каждой встречи с машиной долго выбираешься из клубов пыли. Высота местности уже менее 2 км, температура +30 градусов, и после Памира жарко. Ночью въехали в Ош, с помощью сопровождающих наркополицейских быстро и недорого разместились в отеле.

Сложная и совместная часть пути завершилась. Путешествие было захватывающим, каждый получил более чем мечтал, о чем мы возбужденно признавались друг-другу за пивным столом.

23 июня

Ночью у рулевого температура поднялась к сорока, возможно солнечный удар наложился на отравление, очень пригодились антибиотики. Проблемная часть маршрута осталась позади. Поэтому решили от Оша продолжать путешествие самостоятельно. Поблагодарили друг-друга за компанию, взаимовыручку, пожелали удачи в предстоящем пути и распрощались. Далее ШНива продвигалась через Бишкек, Чу, Балхаш, Караганду, Астану, Кустанай, Рудный, Николаевку, Варну. Патрик — через Таш-Кумыр, озеро Сары–Челек, Токтогульское водохранилище, перевал Ала-Бёль, Таласскую долину, Тараз, Шымкент, Кызыл Орду, Аральск, Октобе, Оренбург, Самару.